Из жизни дознавателя. Исповедь алкаша. Как круто меняются судьбы… - Максим Канатьев

– Отпустите его, пожалуйста! Я его домой уведу, все нормально будет! Ему уже и так досталось, ведь прямо как бандита какого заломали и в машину волоком затащили!

А ты что же хотела, милая? В батальоне ППС ребята серьезные работают, не любят они, почему-то, когда перед ними в боксерскую стойку встают, да еще и посылают куда ни попадя. Нет, это я опять мысленно. А вслух, вежливо прошу Наташу обождать в коридоре, пока я схожу и посмотрю, как ее сокровище себя в камере чувствует.

Сержант, ответственный за размещение и содержание пленных, то бишь задержанных, любезно показал мне нужную камеру. Сокровище сидело в одиночестве, понурив голову.

– Колесов! Как дела? – спросил я через решетку в двери.

– Пошел на …! – лаконично ответил Колесов.

«Мелкое хулиганство» – поставил я окончательный диагноз.

– Лёш, ну ты че, возбуждаться будешь по Колесову или как? – Это Коля, наш дежурный, интересуется, буду ли я возбуждать уголовное дело в отношении Наташиного супруга.

– Не, не буду. Она ничего не хочет. Давай его по мелкому оформим1, и до утра. Ща я рапорт напишу.

Дежурный Коля начинает уныло материться. Да, его можно понять. Сейчас 18.00, а впереди еще целый вечер и целая ночь. Сколько еще за все это время людей натаскают, неизвестно, а камеры-то, понятно, что не резиновые. А потом, лишний человек в камере – лишняя ответственность на дежурной смене. Ну и я тоже не хочу подставляться. Допустим, отпущу я его сейчас, а он возьмет, да и заколбасит свою ненаглядную, ну или хотя бы просто покалечит? И кто тогда будет главным виновником этого безобразия? Нет, Колесов будет просто виновником, а главным – я, и только я! Кричи потом, что не виноватый ты, да хоть обкричись! Уголовную ответственность за халатность никто не отменял. Нет уж, извините, лично мне, рабочий стул мне как-то более по душе, чем скамья подсудимых. Административный кодекс позволяет задержать мелкого хулигана на срок до 48 часов? Позволяет! Вот и воспользуюсь я этим позволением. А к утру злодей протрезвеет, в себя придет, получит штраф от начальника и отправится, мучимый похмельем, на все четыре стороны.

– Ну что, долго еще? – подскочила ко мне Наташа, когда я вышел из дежурки.

– До утра он будет у нас, а утром, в 8.30 начальник штраф ему выпишет рублей пятьсот и всё. Можете прийти, встретить его, в смысле, супруга, а не начальника.

– Да вы что?! Вы обалдели, что ли?! Ему же завтра на работу к восьми! Его же с работы выгонят!

– Ну, а я что могу поделать? Законы у нас такие. Хотя, начальник мог бы его отпустить, но он уехал уже. Рабочий день у нас, между прочим, до половины шестого, а сейчас видите сколько? Восемнадцать пятнадцать. Так что ничего не поделаешь, до утра подождать придется.

Хе-хе! Как ловко я на начальника стрелки-то перевел! Конечно, я и сам, прямо сейчас мог бы злодея отпустить, но не буду. Ни-за-что! Ведь в нашем деле что главное? Думаете, преступление предотвратить или еще что-то в этом роде? Не-е-ет! Главное в нашем деле – своевременно собственную задницу прикрыть! А то уже было однажды, участковый на семейный скандал выехал, там мужичонка жену и тещу погонял малость, бабы просили забрать его, а участковый, добрая душа, примирил всех, как ему показалось, забирать мужика не стал, уехал со спокойной душой, дежурному доложил, что на месте разобрались. А через час примерно после отъезда, этот мужик жену в окно выбросил с четвертого этажа, а тещу зарезал на фиг. Ну и, короче, посадили участкового далеко и надолго за халатность. Правда, оправдали потом, спустя лет пять. Но не легче от этого парню было. Добился восстановления на работе, все причитающееся получил, а потом через месячишко примерно, помер, бедолага.

– Да что вы, мужчина-а-а-а? Вы ва-а-абще, что ли?

Ну, блин, вцепилась, как репей.

– Да не мужчина я, а мент! Менты слезам не верят!

– Я на вас жалобу напишу!

– Пожалуйста, Наташа, это ваше право. Только вы в следующий раз сначала подумайте, как следует, прежде чем милицию вызывать.

Ну все, слава Богу, направилась к выходу. Вот и еще на одного недовольного милицией стало больше. Начнет всем жалиться на ментов-беспредельщиков, мол, скрутили, звери эдакие, и забрали ни за что любимого.

Психология нашего населения

Нет, не дано мне, понять психологию большинства нашего населения. Вот, поверите ли, больше всего ведь не преступников боюсь, а именно добропорядочных наших граждан! Ведь именно от них можно смело ожидать всяких гнусных подлянок. С преступником-то, как ни странно это звучит, у следователя и дознавателя конфликты крайне редко случаются. А если и случаются, то либо по твоей же собственной дурости, мешающей тебе психологический контакт с человеком установить, либо по причине полнейшей отмороженности самого клиента. Но таких отморозков за все время работы в дознании мне не попадалось, дуростью я, конечно же, страдаю, но не до такой степени, чтоб самому себе целенаправленно вредить. Да, да, пойдя на конфликт со своим обвиняемым, ты сам же и пострадаешь. Но только не физически, упаси Боже! Это редкость исключительная, ведь злодеи тоже не дураки, понимают отлично, что так просто с рук им это не сойдет. Как же тогда? А просто начнет он тебе всякие юридические пакости делать. Если, например, адвоката у него нет, то затребует его обязательно, а тот начнет к каждой буковке и закорючке цепляться, всякие непристойности спрашивать, типа «А почему это вы моего клиента знакомите с постановлением о назначении экспертизы задним числом, уже после того, как заключение сделано? Право на защиту, значицца, нарушаете, да?», «А почему это вы дело для ознакомления передаете с непронумерованными листами?». К сожалению, любимый УПК2 не дает нам возможности на подобные «А почему?», лаконично отвечать «А по кочану!». А еще ходатайства всякие-разные начнет строчить в дело и не в дело, и даже если они откровенно глупые и надуманные, все равно, на каждую такую дурь, будь любезен ответить. Письменно, разумеется. Так что со злодеями не нужно ссориться, отношения с ними нужно хорошие поддерживать. Конечно же, хорошие отношения – это не заискивание и не распитие на брудершафт. Просто попроще нужно быть, показать своим поведением, что расследование преступления – это всего лишь твоя работа и ничего личного тут нет и быть не может, не кичиться тем, что вот я – власть, а ты – никто и звать тебя никак. Бывает, на улицах встречаешься с некоторыми из тех, кого уже осудили по твоей милости, как со старыми добрыми знакомыми, иногда и червончик на опохмелочку кинешь. Вот один недавно, увидел меня и аж засиял весь:

– О, здорово, Палыч! Вот, откинулся3 позавчера, по звонку, безо всяких УДО4. Можешь поздравить, мне почетное звание особо опасного рецидивиста присвоили! У меня же тогда судимость за убийство и разбой еще не была погашена, а ты мне еще приплюсовал. Ну ладно, херня это все, ты как сам-то? Все трудишься?

– Тружусь, конечно.

– Все там же?

– Да, где же еще.

– Ну, мало ли… Можно ведь и поблатнее устроиться.

– Нет уж, не хочу никуда рыпаться. Даст Бог, допинаю до выслуги, а там посмотрю, куда податься.

– Че тут думать-то, в адвокаты подавайся! Опыт-то, как говориться, не пропьешь.

– Ладно, там видно будет.

– Ну, ладно, удачи тебе!

– Давай, тебе тоже!

А ведь это благодаря моим стараниям его осудили-то, за букет из трех эпизодов – два грабежа и одна угроза убийством, но заметьте, никаких обид и радость встречи!

А вот с приличными людями… Да-да, именно «людЯми», и никаких! Скрежещите зубами филологи и прочие поборники правильного русского языка! Так вот, с людями, не имеющими почетного статуса обвиняемого или подозреваемого, или пока не имеющими, работать гораздо сложнее. Почему так? А потому что смертельно опасная эпидемия обыдления и дебилизации, безжалостно вытравляет даже зачатки элементарной просвещенности и критического мышления. Вот этих-то жертв эпидемии, собственно, и назвал людЯми. И, будучи хроническим мизантропом, позволил я себе разделить их на четыре группы: непонимайки, дурики, юрики и легкомыслики.

Итак, группа первая – непонимайки. Их отличительная черта в том, что они, будучи формально психически здоровыми, не улавливают смысл устной или письменной речи. Но при этом, выражение лиц у них ну такое осмысленное! Да еще головами энергично так кивают, разные междометья типа «ага» и «угу» озабоченно произносят. Вот, недавно было. Попросила меня одна знакомая подруге своей помочь, в интимном, так сказать, вопросе. А вопрос этот в том заключался, что той подруге, перманентно пьяный ейный сожитель, аккурат в глаз зарядил и клок волос выдрал. Вобщем, все как положено получилось: 116-я статья УК на лицо, ну или на лице, кому как нравится. А по таким преступлениям дознание, и тем более следствие, не производится, потерпевший должен прямо сразу подать мировому судье заявление в порядке частного обвинения. Пишется же сия бумага по строго определенной форме, о чем наши граждане понятия не имеют, и идут, по старинке, со своей бедой в милицию. Там, если не получится отшить назойливого терпилу5, его заявление регистрируют, а далее проверка проводится по давно выработанному алгоритму, то есть, терпиле судмед освидетельствование проводится, участники и зрители случившегося безобразия опрашиваются, после чего, собранный материал (с глаз долой – из сердца вон!), мировому судье направляется. А мировой, получив материал, отказывается принимать его к своему производству только потому, что заявление не по форме написано. И что получается? Да ничего хорошего: потерпевший ни с чем остается, а злодей, соответственно, ликует. Ну, короче говоря, написал я той дамочке подбитоглазой, заявление по всей положенной форме, объяснил подробненько, куда, к кому и во сколько прийти. Совершенно бесплатно, заметьте! И ушла она от меня вроде бы вполне удовлетворенная (удовлетворенная квалифицированной юридической помощью, а не тем, что подумали некоторые). А буквально на следующий день, звонит моя знакомая, и с явно выраженным недовольством, передает слова той дамочки: «А он мне и не сказал ничего! Написал какой-то фиговый листок, и все. А дальше чего мне делать? Вобщем, плюнула я на все, провались оно…» После этого, предварительно выпав в осадок, я сказал резкое «Ша!» и больше никому и никогда неформальной юридической помощи не оказываю.